Христофор Леденцов

Возьму на себя смелость объявить: детство у всех одинаковое! Оно начинается с целого мира, воплощённого в родителях, в игрушках, в доме своём, на лугу зелёном, у речки на берегу… Совершенно беззаботного мира!

Но если вспоминать о том с точки зрения взрослого, моё детство не было, что называется, «с золотой ложкой во рту». В старых купеческих семьях, к каковым принадлежала наша, не принято было детей баловать. Вышел из того самого беззаботного детства годкам к пяти-шести — будь любезен послушно принимать всё, что тятенька повелит. А велит он, как правило, идти по его стопам и постепенно в его дела входить, капитала его наследником становиться. И не вздумай даже слову его перечить!

Строго было, иной раз и до розог доходило. И на деле вышло так, что на примере и образе жизни родителей моих унаследовал я и семейные ценности наши, и хватку отцовскую в деле — за девять лет ведь он из 3-й гильдии в 1-ю поднялся! — и уважение к долгу своему, каким бы он ни был. За что я родителю своему вечно благодарен!

Сперва меня начали учить предметам, которые пригодятся при поступлении в гимназию. Учителей мне нанимали весьма, как я теперь понимаю, дельных. Музыке обучали, языкам иностранным, чтению, счёту.

Батюшка и сам был человек грамотный, не из тех купчин, что борода лопатою да в сапогах смазных. На том он и поднялся в 1-ю гильдию купеческую, что книги уважал, следил за газетами, выписывал и из-за границы издания коммерческие. Абы кого в городские головы не выбирали тогда. Точнее, только наипервейших купцов Вологды и выбирали.

А другим моим образованием изначальным самое практическое было. Должен я был с младых ногтей в делах батюшкиных участвовать. А какова была жизнь у «мальчика» в лавке купеческой? Товар перетаскивать, на дом к покупателю купленное им доставлять. До сих пор лямки помню, что в плечи врезались, когда ящик тяжёлый на спине тащишь… Там я свой первый рубль и «заработал».

Гимназия наша размещалась на Плац-парадной площади в собственном трёхэтажном каменном доме. В ней могли учиться, как тогда говорили, мальчики «всякого звания». Ещё в эпоху консервативного императора Николая Павловича гимназия открывала разночинцам путь к высшему образованию — после юноша мог сразу поступать в университет.

Надобно сказать, что в тогдашней России провинциальный характер какого-то города отнюдь не означал «провинциального» уровня получаемых там знаний. К примеру, Дмитрий Иванович Менделеев обучался в Тобольской классической гимназии, а среди учителей его был преподававший русскую литературу и словесность писатель Пётр Павлович Ершов (помните его «Конька-Горбунка»?).

Александр Михайлович Бутлеров, основоположник органической химии, окончил гимназию в Казани. Великий электротехник Павел Николаевич Яблочков — в Саратове. Я, конечно, с ними себя не равняю, но ведь и я хотел втайне учёным стать и, полагаю, смог бы, если б не предназначенье моё купеческое…

Так как батюшка мой, Семён Алексеевич, видел сына естественным наследником и продолжателем своего дела, то и отправил меня вместо университета, где не давали экономического образования, в Московскую практическую академию коммерческих наук. Любопытно, что и в наши дни здание той Академии занимает Высшая школа экономики.

Это был, почитай, первейший в России центр для образования именно практических предпринимателей и коммерсантов, хоть и считалось сие учебное заведение лишь средним. Ну, то же, что реальное училище, но с курсом коммерческих наук, где преподавали политэкономию, бухгалтерию, товароведение, торговое и вексельное право, международный рынок. И, что оказалось далее весьма полезным в моей жизни, — английский язык.

Московская практическая академия коммерческих наук с 1844 года занимала дом Дурасовых на Покровском бульваре. Образована в 1810 году. Основателем был основоположник и теоретик современной системы бухгалтерского учёта Карл Иванович Арнольд.

Среди преподавателей сей «средней» Академии было немало известных учёных, вплоть до академиков. Горжусь и при случае непременно упоминаю Николая Егоровича Жуковского, выдающегося нашего учёного-механика, основоположника гидро- и аэродинамики. Хоть и преподавал он спустя 10 лет после того, как я из Академии уже выпустился, но это же не такая и важная деталь, не правда ли?

Уже отучился, прошёл здесь только два специальных класса и 9 мая 1862 года с похвальным листом завершил курс. А этот документ, согласно уложению от 1835 года, сделал меня, совсем ещё молодого человека, почётным гражданином. (Отмечу в скобках, что батюшка мой гордился этим весьма и весьма, предъявляя всем знакомым в Вологде свидетельство моё на такое звание…)

Повезло мне, не повезло? Уж и не знаю. С согласия отца списался я с руководством Кембриджского университета относительно возможности продолжить там образование. Приглашение было получено, и я выехал в Англию.

Но очень скоро отозвал меня батюшка домой. Случай, как бывает: сговорился он с партнёром своим из 2-й гильдии купеческой, Белозёровым Николаем Александровичем, оженить нас с дочерью его — Серафимою. И давал Белозёров за нею в приданое, кроме прочего, дом на Леонтьевской набережной, в 6 тысяч рублей стоимостью, что стал впоследствии нашим, как у дворян говорят, семейным гнездом.

Решение батюшки в нашем обществе — закон. Но, главное, отцы наши учли, хоть и тоже не без выгоды взаимной рассуждали, самое стремление наше с Серафимою друг к другу. Невелик город Вологда, а купеческих домов в нём, чтобы в верхних гильдиях значились, и вовсе мало. И с Симою давно мы друг на друга поглядывали с симпатией взаимною.

А честно ежели, то хоть и не собирался я тотчас жениться (как кажется мне, мало кто из брата нашего мужчинского жениться по своей воле желает), а с Симою моею дорогой в одной семье соединиться и сам рад был.

И прожили мы с нею счастливо весь век, что ей отпущен был…

Мой первый миллион!

Когда отец отозвал меня из Кембриджа, в России как раз начался большой экономический кризис. Новый император Александр Николаевич, увидя недостаток во всём, границы открыл. И курс рубля отпустил. Пошёл в Россию-матушку товар заморский, а собственная промышленность начала закономерно чахнуть. Вот и понадобился я батюшке, чтобы в пору такую торговлю нашу удержать: начались уж в Вологде закрытия заводов и производств всяких.

Настало время пароходов, на них хлеб с богатых низовий волжских в столицу перевозили. И нефть с Кавказа. Что было делать? Да то же самое, решил я, — хватать прогресс за хвост и бежать с ним вперёд. В пароходы уж было не вложиться (ох и жёстко купцы волжские свою монополию держали!) — стал я вкладываться в железные дороги. Тоже дело выгодное: акции товарищества какого купил, что их строительством занимается, а потом, как стройка закончится, дорогу ту, как правило, государство перекупает. На том первый миллион и сделал.

Давно не писал тут, много забот. Издавна повелось так на Руси: разбогател кто ежели — часть денег отдай тем, кто в помощи нуждается. Бедным, сирым, убогим.
Вот и я чувствую тягу к благотворительности. Делюсь, что сделал:

Продолжил дело скончавшегося родителя моего — открыл в 1884 году богадельню, кою он основал, но достроить не успел. Она так и получила в городе имя «Леденцовской богадельни». А ещё — стал членом комитета Скулябинского дома призрения бедных граждан, главного в Вологде благотворительного заведения для неимущих.

Служил некоторое время директором Вологодского губернского тюремного комитета, где организовал оплачиваемые рабочие места для заключённых, что ведут полуголодное существование на выделяемые властями скудные средства.

Вместе с женою помогаю ученикам Вологодской гимназии.

Наконец сделал то, что считаю весьма важным вообще в жизни своей: основал для рабочих благотворительную организацию для заботы об охране труда и предупреждении производственного травматизма. Если угодно, это оказался первый российский профсоюз промышленных рабочих.

25 октября 1888 года

Говорят, я достиг вершины общественной карьеры: избрали вологодским городским головою. Должность почётная, но и хлопотная. Однако я с идеею в кресло градоначальника воссел: надобно у нас в Вологде ломбард открыть. Не было ещё в России такового заведения!

Деньги в рост, конечно, давали, но за совершенно непорядочный процент. Потому ненавидели на Руси ростовщиков, и недаром никому не жалко было тут старуху-процентщицу, кою писатель Достоевский руками Родиона Раскольникова убил.

Ну а я предложил ввести новую для России кредитную систему с щадящим процентом под залог мелкого имущества заёмщика. А когда оказалось, что в городской кассе средств для подобного «стартапа» нет, я отдал на его создание своё жалованье городского головы за весь отведённый мне срок службы (6162 рубля 67 копеек). А затем выделил городской Думе ещё 5 тысяч рублей в качестве ссуды.

UPD: А ломбард уже через год стал рентабельным учреждением, и все с него пример берут: такие же заведения открываются в Петербурге, Москве, Перми, Иркутске, Нижнем Новгороде, Казани.

1897 год

Чёрным стал для меня 1897 год. Ушла из жизни драгоценная моя Сима.
После 36 лет любви нашей… Да, конечно, остаёмся мы в детях наших. И она остаётся в двоих сыновьях.

Но вот ведь какое дело: всё тяготит после смерти Симы. Переехал в Москву.
И тут наконец обратился к тому, о чём всю жизнь, с детства самого, мечтал: решил направить капиталы свои на благо человеческое. Каковое, по убеждению моему, только через науку достижимо быть может.

Решил составить нечто вроде духовного завещания:

В какое уникальное время живём в конце девятнадцатого века и в начале нынешнего, двадцатого! Открытия следуют за открытиями! В Москве едва ли не каждый день встречаюсь с учёными, просто умными людьми. Много говорим — о будущем торжестве науки в основном.

Ещё недавно, руку протяни, мир был понятен, узнаваем и познаваем. Грелись дровами и углём, освещали дома свечами и лучинами, ездили на лошадях, пахали на них же, воевали порохом и железом, богатели золотом. И вдруг на протяжении жизни всего одного поколения — у нас в России с 1840-х годов — всё переменилось просто волшебным образом! Массою появились машины и механизмы, двигать ими стали пар и электричество, лошадей заменили паровозы, а корабли — пароходы, в освещение пришли газ и электричество, учёные открыли невероятные химические превращения и новые элементы, а инженеры сотворили из этого новые предметы и материалы.

А ведь иные мечтатели рассказывают и о полётах к Луне, передаче звука и изображения по воздуху, об управлении погодою, о выращивании чудесных растений, которые навсегда избавят человечество от голода… Мечтатели?
Да нет, трезвые вполне мыслители, хоть и восторженные несколько. Да ведь и восторг понятен: просто сии мужи учёные тот взгляд в будущее устремляют, какой на достижениях науки нынешней базируется.

А чем я, коммерсант, мог бы помочь приблизиться такому прекрасному будущему?
Думаю…

Благодарю за идеи, коллеги. Остановились на таком названии: «Общество содействия успехам опытных наук и их практических применений». Негласно, как и писал, — «Друзья человечества». Девиз такой придумали: «Наука, труд, любовь, довольство».
Уже составляю программу будущей деятельности, пишу черновик устава, езжу по России и Европе, много общаюсь с деятелями науки, высказываю свои идеи, советуюсь, спорю.

По деньгам же решил так: дам на цели Общества всё, что останется после того, как дам обещанные 200 тысяч рублей сыновьям. Что-то около 2 миллионов должно получиться деньгами и имуществом. Вложу их в какой-нибудь банк понадёжнее (швейцарский?), пусть это будет неприкосновенный капитал. А на проценты от него Общество наше и будет финансировать научные работы и будущие открытия.

Ничего не хочу взамен: ни возврата с процентами, ни патентов, ни права на интеллектуальную собственность. Главное — помочь науке.

Коллеги-учёные, ВНИМАНИЕ!

Уже формируется структура будущего Общества. Учредим его при Императорском Московском университете и Императорском Московском техническом училище.
Целью Общества провозглашаем «содействие научным открытиям и исследованиям в области естествознания, изобретениям и усовершенствованиям в сфере техники, а также испытание на практике и проведение их в жизнь».

Содействие будем оказывать через подачу советов и указаний, а также через обсуждение представленных проектов. Конкретно же — путём:

1) выдачи отзывов об исследованиях и открытиях;

2) выделения материальных пособий для осуществления научных исследований;

3) устройства лабораторий;

4) издания трудов Общества;

5) составления библиотек;

6) устройства публичных чтений, бесед, музеев и выставок.