«C улицы можно выбраться,
в каком бы плохом состоянии
ты ни был»

– Это была инициатива нескольких студентов, которые возмутились, что продуктовые карточки в Ленинграде раздавались по факту регистрации. То есть огромное количество людей, у которых не было простого документа, не могли получить даже хлеб. Эти ребята ходили к администрации города, и их услышали — дали им право самостоятельно раздавать продуктовые карточки людям без регистрации. Потом стало понятно, что одной едой сыт не будешь, и помощь, которая нужна бездомным людям, намного шире. Путь, который проделала «Ночлежка» — от простой раздачи еды до того, что есть сейчас, — огромен.

– Я работал программистом, у меня было свободное время, и хотелось что-то делать. А «Ночлежка» в Петербурге всегда, сколько я себя помню, была частью городского пространства. И семь лет назад я пришел волонтером в Ночной автобус — самый известный проект «Ночлежки».

Это автобус, который ездит по городу и раздает горячую еду. На меня произвело невероятное впечатление то, какое количество людей приходит за помощью. И насколько важен не сам процесс раздачи еды, а просто человеческое отношение. Люди, которые туда приходят, говорят, что к ним впервые за долгое время обратились на «Вы». Или дали выбор — белый хлеб они хотят или черный. Кажется, что это мелочи, но оказалось, что для людей, которые вынуждены жить на улице, это ценность. Зачастую к Ночному автобусу приходят не столько за едой, сколько за ощущением безопасности: пусть 20 минут в день, но ко мне будут относиться как к человеку, меня никто не погонит, не нахамит. У нас есть постоянный клиент, который ходит к Ночному автобусу больше 10 лет, он давно живет на улице. Он инженер, физик, говорит на нескольких иностранных языках и когда-то занимался оптикой. Однажды он с фотографом, который ездит с нами на рейсы, долго обсуждал линзы для фотоаппарата. И подобное у нас часто бывает.

В общем, я понял, что мне близки и идеи «Ночлежки», и волонтеры, и сами сотрудники. И в итоге пришел сюда работать.

– Есть, например, «Культурная прачечная», где можно постирать свои вещи, и душевые «Неравнодуш», где можно помыться. Одна из самых больших претензий к бездомным людям со стороны общества — это их внешний вид. Люди, которые живут на улице, рады были бы за собой следить, но элементарного доступа к воде у них практически нет. Бывают совершенно абсурдные ситуации, когда человек приходит в баню в социальный день, но его туда не пускают из-за внешнего вида. То есть мы говорим, что человек слишком грязный, но при этом не даем ему помыться, потому что он слишком грязный.

У нас есть возможность выдавать средства гигиены и вещи в нашем Пункте выдачи, есть Пункты обогрева и Ночные приюты: человек пришел в восемь вечера и ушел в восемь утра. Сейчас Ночной приют и Пункт обогрева работают только в Петербурге, но мы думаем о запуске этих проектов и в Москве. Это важно, потому что у бездомных людей снижен иммунитет, и они даже летом могут умирать от переохлаждения.

Это проекты, которые помогают пережить каждый конкретный день, но не вытаскивают человека с улицы.

Есть следующий этап — это наши проекты ресоциализации. И здесь уже важна вовлеченность самого человека. Наши соцработники и юристы уточняют причины, по которым он оказался на улице, и думают, как мы можем решить эту проблему. Помочь восстановить документы, вернуться в родной город, устроиться на работу, оспорить мошеннические дела с недвижимостью.

Тут есть ключевой момент: в идеальном мире человек должен, получив помощь «Ночлежки», дальше жить без «Ночлежки». Поэтому наш соцработник может помочь заполнить документы, чтобы получить паспорт, но пойти и подать это заявление человек должен сам. Мы будем его сопровождать, но не будем говорить за него. Нам очень важно, чтобы те, кто к нам обращаются, тоже прилагали определенные усилия, чтобы выбраться с улицы.

Есть и более узкие проекты, например, для бездомных с зависимостями, потому что это требует особой работы психологов, особой коммуникации. В прошлом году мы запустили приют для пожилых бездомных — это тоже отдельная категория, которая очень ограничена в вариантах реабилитации. Плюс мы сейчас много думаем про женскую бездомность. По статистике, 80% бездомных — мужчины. И есть ощущение, что женщинам просто сложнее обратиться за помощью — они могут чувствовать себя некомфортно, идя за помощью туда, где много мужчин, например, из-за опыта насилия. Мы думаем о том, как сделать так, чтобы женщинам можно было помогать более эффективно.

– Вообще, у многих людей, которые живут на улице, есть доступ к интернету. Некоторые оказались без дома недавно, телефоны у них еще есть. Некоторые успели купить, потому что самый простой телефон вполне доступен. Подключение к бесплатному Wi-Fi в городе есть. Так что гуглят многие.

У нас на сайте есть листовки, где указан график работы пунктов помощи. Их можно распечатать, и мы просим волонтеров делать это и носить их с собой, раздавать людям или просто оставлять там, где они встречали бездомных.

Еще мы пытаемся взаимодействовать с внешними площадками, например, в Москве есть договоренность с Мосгортрансом. Нам позволили разместить информацию на автобусных остановках рядом с вокзалами и в переходах метро. Это места, где традиционно много бездомных людей.

– 15 лет назад в «Ночлежку» могли позвонить и сказать: «У меня в парадной бомж, заберите его». Сейчас среднестатистический звонок звучит так: «У меня в парадной бездомный, как я могу ему помочь?» Казалось бы, это мелочь, но это мелочь, которая заняла 15 лет. И это очень хорошо демонстрирует, что бездомность потихоньку начинает меньше пугать. Она продолжает быть страшной, но в бездомных людях начинают видеть людей. И мне кажется, что это самое важное, что мы делаем.

За последние годы бездомных стало больше. В прошлом году по сравнению с 2021-м годом количество обращающихся выросло примерно на треть. Особенно в марте. К нам стали приходить люди, которые только-только оказались на улице — месяц, два, три. Мы увидели, что огромное количество людей живут в буквальном смысле от зарплаты до зарплаты, не имея абсолютно никаких финансовых подушек безопасности. Люди говорят: «Я потерял работу, уже успел найти новую, но аванс будет только через две недели, меня за это время выселят со съемного жилья, помогите мне, пожалуйста». И таких очень много. Больше людей стали обращаться за едой, стиркой, вещами. Из-за этого в Москве мы начали работать и в выходные тоже. Плюс помочь одному человеку теперь дороже, чем раньше.

Если говорить о фондах, то и в Москве, и в Петербурге довольно много организаций. Есть «Мальтийская служба помощи» — она специализируется на помощи маломобильным бездомным или бездомным с инвалидностью. Есть коллеги из «Благотворительной больницы», которые в первую очередь занимаются медицинской помощью. В Москве работает фонд «Дом друзей», «Справедливая помощь Доктора Лизы», организация «Небомживы».

Мы понимаем, что мы не решим проблему бездомности. Просто система помощи в первую очередь должна быть доступна. Следовательно, проекты должны быть в разных районах городов, должны оказывать разный спектр услуг. Все организации нужны, и в идеале все мы должны взаимодействовать, ведь ресурсы фондов так или иначе ограничены.

– Самые частые случаи — это когда человек переезжает из маленького городка в Москву или Петербург в поисках работы. Долго пытался, но работу не нашел, и сам не понял, что он уже бездомный. Но есть ситуации, которые выглядят абсолютно фантастически. Это тот случай, когда жизнь интереснее и, к сожалению, страшнее любого кино.

Однажды к нам обратился человек, который жил в каком-то регионе с мамой. Она тяжело заболела, нужна была операция, они продали единственное жилье и поехали лечить ее в Петербург. Мама умерла. И сын, ему было уже лет 50, остался в чужом городе без мамы, которую он очень любил, без возможности вернуться домой и без работы, потому что особых навыков у него не было. Он пытался заглушить боль алкоголем и однажды оказался у нас. Мы помогли ему с зависимостью, оплатили курсы переквалификации, и он смог трудоустроиться и снимать жилье самостоятельно.

Или парень, 23 года, бежал от войны в азиатской стране и нелегально оказался в России. Его хотели депортировать, но место, откуда он бежал, за время боевых действий перешло от одного государства к другому. В итоге он оказался фактически человеком без гражданства — депортировать нельзя, в России находиться нельзя, и нет никаких правовых оснований, чтобы получить гражданство здесь. Все, чем мы смогли помочь, — это одежда, еда и ночлег.

А одна женщина жила в маленьком городке, у нее была семья, а потом ее маленьких детей насмерть сбила машина. С мужем они расстались, родители ее умерли, и она поняла, что не может находиться в родном городе, потому что все ей напоминало о трагедии. Переехала в Петербург, работала, но постоянно думала о том, что произошло. Из-за стресса у нее развился диабет, физическое состояние совсем не позволяло работать, и она осталась на улице. Довольно быстро попала к нам, и мы начали заниматься оформлением инвалидности. Но главное, у нас она обратилась к психологу и впервые за несколько десятков лет сумела рассказать о том, что с ней произошло. И вот эта возможность не держать горе в себе, мне кажется, оказалась ценнее, чем все остальное.

– Мы помогали человеку, который прожил на улице лет десять или даже больше. Плюс у него были зависимости и очень большие проблемы со здоровьем. Он ходил к нам годами, его не интересовала никакая помощь, кроме еды. И как-то он пришел и сказал: «Слушайте, я сегодня проснулся и понял, что-либо я встаю и пытаюсь со своей жизнью что-то делать, либо меня завтра похоронят. Потому что так больше невозможно».

Это была невероятно сложная история с точки зрения реабилитации, там был ворох проблем — от юридических до моральных. Но он справился. И впоследствии открыл свою фирму, куда берет работать тех, кому мы помогаем. И активно ездит с нашими проектами как волонтер. Потому что он на своем примере показывает, что с улицы можно выбраться, в каком бы плохом состоянии ты ни был.